Ожидание всегда было мучительным бременем. Она сгорала от нетерпения, застывала на месте, пытаясь вспомнить, что хотела делать, и все из-за незнания о задумках брата. Откровенно говоря, после их встречи Джейми все чаще стала бояться за Джема, все чаще осознавала, что готова ринуться на его поиски хоть сейчас, достать из того болота, куда он влез. Если бы понадобилась, Джейми стала бы мигерой, валькирией, сносящей все на своем пути, разрывая глотки и купаясь в чужой крови...
Дженсен закрыла глаза, накрыла лицо руками. Сосредоточиться. Она не ела два дня. Не знала, и уже не могла выходить на охоту, зная, что где-то в этом городе есть ее брат. Что, если следующей жертвой станет, не знаю, его подружка? Или друг? Или просто знакомый, и после Джем будет... Нет, не будет ее укорять, это лишнее. Ведь она видела, что ни один мускул не дрогнул на его лице, когда она призналась в своих грехах. Неужели его настолько не заботит это? Неужели он настолько погряз в темноте?.. Кровавой тьме, что давала облегчение и покой, власть и мощь, невиданную на этой земле...
Ей пришлось прикусить запястье, чтобы хоть как-то обмануть жажду. Пить собственную кровь было подобно есть собственную блевотину, но иного выхода не было. Теперь она стала слабой, неспособной принимать решения, зависла где-то в воздухе, не зная, может ли сама, своими ногами стоять на земле, когда появился Джем. Таково было проклятье надежды. С ним придется смириться.
Жизнь. Тепло. Кровь. Эти три сигнала рассказали о себе слишком быстро, быстрее, чем Джейми сумела подумать осознанно. Ей хотелось не просто пить или есть, ей хотелось ЖРАТЬ. Ужасное, жуткое ощущение голода, которое перебить собственной кровью было слишком... наивным. Перебинтовав запястье - регенерация действовала ненамного лучше человеческой, а волосы она и вовсе боялась трогать, - кое-как поднялась и медленно, чуть пошаркивая, подошла к двери. Руки дрожали, как у наркомана в ожидании диллера с дозой, и проступившие когти царапнули поверхность двери...
Джейми зажмурилась, сосчитала до пяти.
В приоткрытом проеме был виден ее выцветший глаз, мертвенная кожа и чуть впавшая щека. Волосы казались неестественными. Скулы обострились, будто она была настоящим мертвецом. Сама Джейми была одета в какой-то сарафан, но поверх накинула теплый шерстяной платок, похожий на пончо.
- Ты пришел, - с облегчением и тревогой произнесла она, попытавшись улыбнуться. Но кожа на виске треснула... Джейми отступила от двери, закрывая этот огрех и огромный минус ее возвращения. Да, такова плата... за то, чего она не хотела.
- Проходи. Я... что тебе предложить? - она спешно отвернулась, прошаркав, будто старушка, на кухню. Как ни странно, квартира была уютной, здесь не пахло мертвечиной (если не принюхиваться), разве что тяжелые шторы закрывали окна. А так - обычная человеческая квартира. Даже сказать, слишком человеческая, будто это пытались выгородить всеми силами, скрывая мелочи, за который цеплялся глаз. Простенький оберег на стене, еще один на подоконнике... Казались ручными поделками, но от них исходила ровными волнами сила, направленная на умиротворение. Как будто были призваны успокаивать кого-то.
Джейми поставила на газовую плиту чайник, кое-как (еще б закряхтела, точно за старушку сошла бы) присела на один из двух табуретов.

Когда переходишь грань между жаждой, что толкает на импульсивный порыв вгрызться кому-нибудь в яремную вену и высосать досуха, и голодом, который присутствует постоянно, когда каждое живое существо призывно пульсирует, заставляя едва не капать слюной, тогда самоконтроль, как ни странно, улучшается. Джейми просто не смотрела в сторону Джема, и не подняла глаз даже тогда, когда он начал резать себя.
- Кэт... - слабо позвала она, и брат повернулся с кровавой стопкой. И это не метафора. Джейми чуточку ужаснулась, недоуменно посмотрела на брата. Почему? Почему он это сделал? Ведь она не...
Трудно быть хорошей, когда сдыхаешь, а у тебя перед носом водят свежей кровью. Но ей все еще не хотелось, чтобы Джем видел, кем она стала. Однако хотелось ей, или нет, неважно. Потому что клыки прорезались сами собой, когти едва не сдвинули штоф ближе к краю, но голод был шустрее, а вампир тем более. Она резко схватила рюмку и опрокинула в себя, запустив язык почти до дна, слизывая каждую капельку. Могло показаться, что она пытается научиться целоваться при помощи этого стаканчика, если бы не кровавые влажные разводы, остающиеся от ее языка.
Когда штоф оказался едва ли не чище, чем до того, как попал в руки Джема, Джейми грузно ляпнула им об стол, откинулась к стене, слизывая с острых клыков остатки пиршества. Ох, какая же сильная это была кровь! Настолько сильная, что Дженсен на глазах преображалась: волосы вновь наполнились жизнью, как и ее лицо, как и ее кожа. Не зная, что она вампир, ее можно было принять за нормального живого человека.
Приоткрыв глаза, Джейми уже не казалась напуганной. В ней бурлила сила, давно забытая, почти недостижимая. Сила ведьмы.
- Что ты сделал, Кэт? - чересчур спокойно, но мягко спросила она, слишком сытая для страха, но гораздо более способная усваивать проблемы, коими оброс ее братишка.

Отредактировано Jamie Jensen (2013-07-10 02:11:36)

Ей не хотелось идти в тот подвал, о котором говорил Джем. И она чувствовала, насколько опасно рядом с ним находиться, чувствовала волны агрессии, исходящей не от самого брата, а от той силы, что он поглотил. Да и откуда столько?.. Стойкий запах кошачьей шерсти и крови, чьих-то страданий, мощи - все это безликим узором опоясывало ауру Джема, которую Джейми видела только благодаря влитой ей стопке крови. А что будет, если она выпьет все? Некоторое время девушка смотрела на шею брата, видела его пульсирующую вену, слышала его сердце. Они шли молча, и у нее было время рассмотреть эту вредную, манящую венку весьма хорошо. Но, как ни странно, желания разорвать ее и испить до дна не было. Того, что было выпито, хватило, как казалось Джейми, с головой. Она избавилась от большей части страха за себя и за брата, и поэтому поползли сомнения...
... подтвердившиеся, когда они вошли в подвал. Она даже сощурилась - настолько сильно ударило по ней кровью и чьей-то ли смертью, то ли страданиями. Не понять, потому что в таких ситуациях девушка была не спец.
- Джем, - настойчиво остановившись на самом пороге, Джейми постаралась выглядеть суровой и непоколебимой. - Только не говори, что ты все это делаешь ради меня. Ты не должен губить себя.

Трудно спорить с тем, кого знаешь с детства. Незыблемое доверие, безраздельная вера в своего брата - все это нынче играло с ней злую шутку. Как ей казалось, конечно же, и поэтому она неловко, но стащила с плеч платок, скрутила его в руках, неспешно осмотрелась. Куда бы положить? Похоже, куда угодно, потому что все здесь было с одинаковым душком. Вздохнув и облизав губы, она все же положила там, где и стояла - у входа. Мельком взглянула на раздевающегося Джема и, подчиняясь порыву да и словам старшего брата, потянула вниз шлейку сарафана. Она медлила, как будто решаясь на отказ от того, что может произойти. Страх все еще бродил внутри, но звучал как сытый зверь, что просто привык бояться в любом из своих состояний. Именно поэтому, когда сарафан опал на пол, Джейми, оставшись только в нижнем белье, но без бюстгальтера, прикрыла грудь руками.
- Что дальше? - ее голос звучал с той осторожностью, с которой ступают на хрупкий лед. Зная, что все это не ведьмовство, а самые настоящие заигрывания со смертью, Джейми истово хотела не навредить Джему, что явно сейчас меньше всего думал о себе. И поэтому она должна подыграть ему, дабы сохранить брата... хотя бы отчасти.

Ей нечего было бояться, ведь Джем не... Но внутри все отчаянно дрожало, тряслось, будто чистейший хрусталь в серванте, возле которого плясали адские бесенята, желая разрушить все то хрупкое равновесие, которое Джейми так долго и с таким трудом собирала в себе. Она стала более спокойной, поняла, что такое баланс эмоций, сообразила, как ей нужно себя вести, как нужно контролировать жажду, и это все без старшего брата, который сейчас напомнил ей о прошлом. О том легком, инфантильном веселье, о светлой жизни в темные времена. Но тогда почему-то невзгоды жизни не так сильно били по ней, и все казалось куда как незначительней, нежели сейчас. Даже такая мелочь, как раздеться перед братом, была бы воспринята шутливо, с налетом некой забавы. Сейчас же это вызвало маленький ураганчик в ее тихой и мирной жизни. Сейчас она воспринимала Джема как призрака, вселившегося в тело ее брата, который решил над ней пошутить. Сделать с ней что-то... Или она просто отвыкла от наличия брата рядом. Да, именно в этом Джейми убедила себя, именно это помогло ей как-то рывками, неуверенно, а от того неловко, без прежней грации стащить с себя трусики и жаться до тех пор, пока не получила следующие указания. С опаской глядя на подсохшую кровь, от которой нещадно несло гниющими трупами животных, Дженсен медленно села, казалось бы, кокетливо скрыв свою наготу. Но это вышло у нее отнюдь не флиртующе, а беззащитно, да и похожа она была на маленького забитого котенка, что боялся подойти к миске с молоком.
Увидев странную склянку с еще более странным содержимым, Джейми подняла глаза на брата. И ей не нужно было объяснять, насколько все страшно и пугающе выглядит, насколько она близка к тому, чтобы прижаться к нему и упросить его не делать все то, что он задумал. Вовсе не потому, что она не верит в него, не думает, что он справится. Напротив, она верит в него. Просто ей так страшно...
Чуть подрагивающей рукой осторожно взяла колбу. Помедлила, но все же выпила, сохраняя осанку. Почему-то ей вспомнилось что-то из прошлого, как они на спор пробовали какие-то зелья и папиного арсенала... Судорожно вздохнув, ибо ощутила холод пола, поежилась и протянул колбу обратно, облизнув губу. Вжала шею в плечи, обняла себя за плечи. Будь она человеком, то непременно задумалась о том, что может простыть, и что у нее не будет детей... Дженсен перевела вмиг погрустневший взгляд в сторону. У нее нет будущего, так зачем же она здесь? Почему? Из-за своих собственных побуждений, надежд, что можно вернуться? Так ведь не маленькая, знает, что это всего лишь отсрочка, что Джем просто сделает из нее вампира, и что ей придется участвовать в круговороте кровавой жатвы, что закончится лишь тогда, когда она всерьез затоскует по рассвету... Или всего потому, что боится теперь, встретив брата, второй раз оставить его одного? Почему-то все перевешивало в пользу последнего варианта. Как и вся ее покорность, больше похожая на безысходность, с которой она была готова положить себя на любой алтарь, лишь бы Джем был рядом. Увы, но он сделал ее слабой, и теперь, без него, она не могла быть сдержанной, быть целеустремленной и хотя бы спокойной. Но с ним... что-то менялось. Наверно, она привыкла быть самостоятельной, и с Джемом вернулось чувство единения с кем-то, кто так похож на тебя. Только вот теперь что между ними общего? Напротив, бездна, развернувшаяся между ними, разбросала их по разные стороны. Они все еще умудряются держаться за руки, но надолго ли это? Кто упадет первым? Потащит ли за собой? Можно ли как-то перейти на одну сторону?.. Увы, но вариант с обращением Джема в вампира Джейми отвергала. Не хотела обрекать брата на такую жизнь, как у нее. Да и местные клыконосцы вряд ли обрадуются семейке вампиров с ведьмовским прошлым.
Хрупки плечи передернуло от холода, но Джейми стойко молчала. Она была терпеливой девочкой.

Отредактировано Jamie Jensen (2013-07-11 03:45:47)

Страх такое растяжимое понятие. Джейми закрыла глаза, ощущая, как увлажняются глаза. Плачут ли вампиры от страха? По ее собственному опыту, нет. Эти твари не знают жалости, сочувствия, сострадания - настоящие психопаты, которым подайте живительной кровушки из ваших артерий, да побольше, чтобы можно было пустить реки крови по их охлажденным венам. Подавать исключительно теплой, желательно, с криками и воплями жертвы.
Но почему ей страшно? Она что, боится Джема? Наверно... нет. Или да? Дженсен нынче дрожала от холода или страха? Ужаса, предвкушения боли и мучений, на которые ее обрекал брат? Бывшая ведьма, упивавшаяся криками нечисти, сейчас она была готова разрыдаться только от одного представления тех мук, что были уготовлены ей. И для чего же? Для проживания века, да не одного, в собственном теле, ставшем хладным трупом, для поддержания жизни которого нужна человеческая кровь?
Как же она ненавидела себя.
Передернулась от резкого движения. Остатки волос разлетелись вокруг нее, и ей стало еще холоднее. Страшнее. Она тряслась так явно, жмуря глаза, а по щекам текли слезы.
- Не... - сглотнула, чувствуя слюну, колючим комком стекшим по горлу вниз. - Не надо.
Она это шепчет из страха, или нежелания понять, что ее дорогой братец сейчас с ней сделает? А откуда она вообще знает, что это - ее Джем? Может, это какой-нибудь треклятый оборотень, содравший кожу с Дженсена старшего, и разгуливающий в нем, словно в выходном наряде.
Она зажала уши руками.
- Не надо. Говорить, - умоляюще попросила, потому что ей было жутко страшно от мыслей. От голоса жажды, от голоса вампира, что был в ней, что уничтожал все человеческое. Холодный расчет, который намекал, что ее брат мог измениться настолько, что она не сможет его принять, пока не увидит собственными глазами, пока не испытает на собственном коже, чем он стал.
Не кем - чем.
Некроманты всегда платят больше, чем могут дать.
Впрочем, разве ей судить, вампирше недоделанной?
Рваными, судорожными движениями утерев слезы, подняла красные глаза на Джема.
- Делай, пока я не убежала от тебя.